Раиса Рязанова: «Любовь — это не радость, а болезнь»

Удалось ли встретиться когда-нибудь с ним и сводными братьями-сестрами? – Раиса Ивановна, вы как-то признались, что ваша мама, Мелания Григорьевна, простая деревенская женщина, забеременев во время войны, отказалась от отношений с вашим отцом, заезжим шофером, потому, что он уже был женат и имел шестерых детей.

К тому времени я уже окончила институт и несколько лет активно снималась. – Моим братьям и сестрам по папе было уже лет по 40, когда мне пришло в голову их разыскать. А помню я его молодым, высоким, стройным, красивым — и как-то от этой мысли сама отказалась. И я задумалась, как приеду артисткой посмотреть на папу, а увижу старого деда. Мы стояли по разным углам комнаты, плакали навзрыд и не смели друг к другу подойти. Видела его однажды, когда он приходил в детский садик со мной попрощаться перед отъездом. Только знаю, что, отпуская, она ему сказала: «Иди, у тебя там семья, дети, а я сама справлюсь». Мама никогда даже вскользь о папе не говорила, а про ту его семью — и подавно. Все на любовных началах. В то время не было никакой помощи, как сейчас — телевизионные передачи, тест на ДНК, «вот, плати» — ничего этого не было. Все это я узнала от старшей сестры. Не знаю, как в наши края занесло папу — наверное, перевозил какие-то грузы на грузовике. Домой на себе его притащила, к стенке поставила, отогрела, откромила, спать уложила. Она говорила, что мама нашла его на улице, умирающего от мороза и голода. Позже мама узнала, что у него уже есть жена и шестеро по лавкам. И вот через девять месяцев появилась я — плод большой военной любви. Хотя он понимал, что тут моя мама напоит, накормит, и обласкает, и утрет, и поцелует, а там просто надо кормить большую семью. И отказалась наотрез от его помощи со мной, новорожденной, хотя он предлагал. Поэтому и с маминой стороны не было никаких претензий, и он остался счастлив любовью, которой она его успела одарить. Представляете, как сложно.

Раиса Рязанова: «Любовь — это не радость, а болезнь»

Это тоже мне сестра сказала. – Улыбышев Иван Егорович.

Мама как-то быстро вышла замуж, а первый муж угорел в бане. – Нет, сестра от первого брака. Погиб — и все.

Ее уже нет в живых. – Лет на десять точно. Сестра воспитывалась у бабушки в деревне, где был какой-никакой огород, корова, молоко в это голодное время, а я все время жила с мамой. Ее звали Тоня, Антонина Павловна. Школу я окончила под Москвой в Раменском, поступила в музыкальное училище в Рязани. Из Казахстана мы с мамой переехали в Тамбовскую область, в город Мичуринск. Поступила, жила в общежитии, потом вышла замуж, переехала к мужу и стала москвичкой. Окончила его и год преподавала в детской музыкальной школе, а в Москву приехала поступать в институт.

А чему учились? – Вы как-то трогательно сказали, что Москву не покоряли, а у нее учились.

И нам каждый раз говорили, что «мест нет, но сядьте где-нибудь». – Во-первых, меня учили наши педагоги, во-вторых, сама Москва, где по вечерам бегали в театры со справочками, что мы не просто «с улицы, дядь, пусти в театр», а студенты театрального вуза. И смотрели спектакли наравне с теми, кто купил дорогие билеты. Нам никогда не отказывали, и мы садились прямо на ступеньки, иногда на балкон, а если зал был не полный, то, естественно, в партер. Сейчас получается, что все время на выездах — только бы дойти до подушки, прилечь, глаза закрыть, чтобы утром встать, понять, в каком ты городе. Тогдашний репертуар мы практически весь пересмотрели. На третьем или четвертом курсе в 24 года я уже родила. Когда я поступала, то представлялась комиссии так: Рая Рязанова из Рязани, 20 лет. А до этого показали первую телевизионную — «Гуля Королева». И на следующий год, в 1969-м, вышла моя первая картина в кино — «День и вся жизнь».

Мне ее дали в библиотеке, когда я попросила что-нибудь почитать. – И моей. Я так читать не любила, потому что когда в детстве готовила уроки, мама сидела рядом и вязала на спицах. Нас же тогда воспитывали в патриотизме, в любви к Родине. Она взяла все это, разгладила: «Читай». Я должна была читать вслух, и если где-то ошибалась, то она спицей тыкала в книжку, а однажды так тыкнула, что прорвала страницу и я не могла разобрать буквы. На следующий день отнесла ее в библиотеку, а библиотекарша не поверила, что я всю ее осилила, и заставила меня пересказать. И такое чтение из-под палки я очень не любила, но эту книгу проглотила за ночь. И я ей рассказала все в лицах, и с тех пор как какой перерывчик — я за книжку.

Иногда получалось, иногда нет. – Высоты брать приходилось. Я понимаю, что кто-то играет лучше. Например, с ролями. Это невозможно. Какие эмоции нужно из себя выдавить, чтобы сыграть лучше Смоктуновского, лучше Раневской?

А потом раз — и, будучи в браке, влюбились в другого мужчину. – Больше всего меня поразило ваше признание, что вы сначала были вся такая тихая-скромная, мужчин до брака не знали, с будущим мужем в одной комнате сидеть боялись. Как в вас произошла такая разительная перемена?

— Прим. – Я не знаю, можно ли мое отношение с мужем (актер Юрий Перов. Не могу сказать, что с ним я страдала, а от любви — страдают. «Антенны») назвать любовью. Когда от одного взгляда волосы вставали дыбом. Что такое любовь, я узнала, будучи уже совсем взрослой. Я изнемогала, ни о чем другом думать не могла. Сильно похудела, потому что это во мне жило, я поняла, что любовь — это не радость, а болезнь. Сейчас я рассуждаю с высоты пройденного опыта. В мужа я тогда не так влюбилась, просто он сумел ко мне подойти как бы по дружбе, а мне показалось, это была любовь. Общее хозяйство, например. За это время мы с мужем испытали все: и привычку, и ссоры, и непонимание по вопросам, которых не возникало до близости. Он — бутылку, а я батон хлеба. Кто что купил на получку и что кто принес в дом. А мне? Я: это ты себе? Если ты пропил 5 рублей (тогда были такие цены), но ты купи на 5 рублей и мне, и на 5 рублей ребенку, раз он есть. А ребенку? На этой почве возникают конфликты. Что ж ты все для себя? У нас не утихло за два года, и мы развелись. И если в течение семи лет все это утихает и люди привыкают к партнерам, то такая семья живет дальше.

И больше с ним не общаемся. – Нет. И это продолжалось в общей сложности около десяти лет. Мы начали встречаться, когда мне было 35 лет. Безболезненно и цивилизованно. Потом отсохло и отпало само собой. Могу. Без «жить не могу». И когда люди не живут под одной крышей, это, с одной стороны, проще, а с другой стороны, отдаляет. Видно, тоже прошел какой-то срок. Я терплю, и он терпит. И из-за такого отдаления пропадает тяга друг к другу. Какая-то осторожность тоже существует. И уже существуют какие-то недосказанности, потому что не так поймет, обидится.

Десять лет — это немного растянутый срок. – Нет. Порыва уже не было, да и он был женат. Последние годы мы ну не то что по инерции — плохо говорить так о таком чувстве, как любовь, но продолжали встречаться.

А его жена ничего не знала? – И он тоже!

Или делала вид. – Нет.

Я, наверное, понимала, что подворовываю. – Нет, а зачем? Поэтому с моей стороны не было претензий. И это было нечестно.

Я даже подружилась с его новой женой, с Надей. – Нет. Сейчас она немного болеет, а у меня, к сожалению, нет времени вырваться ее навестить.

Как это возможно? – После выхода фильма «Москва слезам не верит», подчеркивали вы, все снявшиеся в нем актеры стали популярны, кроме вас. Может, вы скромничаете?

Со мной также здоровались. – Нет, это объективно. «Ага, откуда-то узнали мое отчество, значит, что-то обо мне все же прочли», — поняла я. Единственным сдвигом было то, что после выхода фильма ко мне стали обращаться «Раиса Ивановна». В этом было уважение, признание и своеобразная любовь. И желали здоровья и новых ролей.

Когда он случился? – Вы рассказывали, что из-за простоя вам приходилось водить машину. У вас же огромное количество ролей в кино.

Роли случались разовые, и я сидела у телефона и ждала приглашения. – Простои вечные. Причем не сразу. За извоз я получила 13 рублей 50 копеек. Сегодня мне дали рубль, завтра 50 копеек, послезавтра — 70. Мне оставляли какие-то гроши, на которые я пыталась жить. Водила я не больше месяца. Вот я все их собрала и подсчитала, сколько же я заработала. Я отвечаю: «Нравится». Посадила как-то двух солдатиков, один из которых вытащил финку и мне говорит: нравится? Все-таки куда-то я их довезла и после этого я больше никого никогда не сажала. А у самой ноги ватные, ударяю по тормозам и говорю, что дальше не поеду.

Это какая-то лихость взыграла, хотя в технике я не разбираюсь. – Мне лично делали комплименты и говорили, что я езжу лучше всякого мужчины. Знаю только руль и четыре колеса.

В юбилейном телеинтервью ведущий вам жениха пожелал. – Вы такая уютная, домашняя, а мужчины у вас нет. И вы ему ничего не ответили.

Для того, чтобы быть уютной, обязательно нужен мужчина? – А скажите: что, мужчина делает женщину счастливой? Какая связь между домашним и счастливым человеком?

Об этом даже фильм «Москва слезам не верит». – В нашем менталитете — что женщина не может быть счастлива без мужчины.

Буду я счастлива с таким? – А если он пьяница, жулик, вор или просто прохиндей? Значит, счастье не в нем. Конечно, нет. Как ты настраиваешь себя, как ты относишься к наступающему дню. Счастье в себе самой, мне так кажется. Я встаю и делаю. Вот мне завтра нужно сделать то-то, то-то и то-то. День заканчивается, и я думаю о том, что сделала: вот это — умница, а вот это — даже сверх нормы. И что-то еще делаю по ходу. Сын мне говорит, чтобы я пригласила кого-нибудь и заплатила: «Ну что ты сама все». Весной немножко сложнее, потому что надо вскопать грядки. Свой пот, свой труд, свою любовь я вкладываю в эту землю. Но мне нравится это делать самой. Это я делала в таком железном коробе — пока не смогла через всю эту просеянную землю просунуть руку и достать до самого дна. Когда на первых порах компост был готов, я просеивала эту землю, чтобы в ней не было ни одного комочка и все дышало-дышало. Вот такая она была дышащая. Понимаете? Но, что бы я ни сажала, первыми вылезали сорняки. А потом я эту землю на грядки раскидывала, и получалась такая ровная грядочка, куда я могла посадить что угодно.

И с сорняками вела борьбу тоже я сама, но я ни на кого и не обижаюсь, я ни на кого и не ругаюсь. – Нет, я понимала, что сорнякам в этой мною взлелеянной земле хорошо, вот они и повыползли.

С кем попало я уже была. – Нет, но я согласна с Омаром Хайямом, сказавшим: «Лучше будь один, чем вместе с кем попало». Сама приготовила — сама съела. И это хорошо, что мне не надо ни на кого тратиться энергетически. Меня ничто не держит. Меня куда-то позвали, я собралась и поехала. Никто не может мне приказать сидеть дома. Мне не нужно ни у кого просить разрешения. Оно мне надо? А если я не послушаюсь, то будет ссора.

Прекрасно, если удается с молодости сохранить глаз, который горит — и ты понимаешь, что тебя любят. – Да пожалуйста! Их меньше. Но такие семьи я вижу редко. Они не гладят друг друга, не целуются на улице. Более того, в их отношениях нет ничего особенного. Или она его. Они просто идут за руку, или он ее под руку держит. Они счастливы от того, что они рядом, но таких мало. Это семьи, которые прожили долго, и простое прикосновение их связывает. И не собираюсь. Я и не ощущаю себя несчастной. И есть с чего. Напротив, мне говорят, что я бегаю по сцене как молодая. Сын, к счастью, с семьей живет отдельно, и при встрече мы только обнимаемся, целуемся и лялякаем. Ведь, повторяю, я не растрачиваю себя на ругань с мужем, которого нет.

И на даче одна, и в квартире одна. – Да, одна. Так недавно проблемы с отоплением он устранял — и я снова в тепле, и все хорошо. Сын с семьей навещают меня, а если что-то случается, то он все чинит и поправляет.

Я и живу в свое удовольствие. – Все верно.

Ведь закончился Год театра в России. – Как вы, кстати, оцениваете современный театр?

Применительно к нам этот год прошел достаточно успешно. – А вот этого я не знала. Я им: «Нового ничего нет». Зрители были очень довольны нашими спектаклями, благодарили, приглашали приезжать еще. Они: «Да вы хоть со старым приезжайте».

И я поняла 28-го, что я свободна. – Так получилось, что я должна была 29-го, 30-го и 31-го, в день рождения, быть занята. А их не оказались. А уже всех предупредила, что у меня спектакли. На даче. И я осталась одна.

Но без праздника на свой юбилей, я по счастливому стечению обстоятельств, не осталась. – Он же тоже не знал. И тут мне позвонили из Гильдии кино и сказали, что ждут. 31-го у меня было какое-то дело в Москве, и я приехала. Пришла, и там меня встретили как королевишну — с цветами и конфетами. Я быстро чего-то собрала, что у меня было. Всему свое время: когда старая бабушка рассуждает о любви, это просто смешно. Кстати, это мое последнее интервью: на 76-м году больше решила не давать. Это у них в жизни еще будут премьеры, фестивали и все прочее. Да и о кино с театром рассуждать — удел, положа руку на сердце, молодых.

Это любовь, классика. – Конечно Баталов. У них герой — или забулдыга из подворотни, или такой, до какого не допрыгнешь. На Западе бы влюблялись в таких мужчин, но у них таких нет, чтобы слесарь — и вдруг интеллигент, воспитанный и совестливый. А потом можно и с Пашей, с которым я снималась в сериале и играю в антрепризе, что-то включить. Поэтому женщины там феминистки. Он вдумчивый и очень ответственный актер и человек.

По-моему, праздновали там 35-летие выхода фильма «Москва слезам не верит». …Раиса Рязанова встречалась с легендарным однофамильцем Эльдаром Рязановым всего один раз в жизни: «Это было у него в киноклубе.

Петропавловске Казахской ССР. Родилась: 31 октября 1944 года в г.

А.В. Образование: в 1969 году окончила Государственный институт театрального искусства им. Луначарского (ГИТИС).

Народная артистка России. Карьера: снялась более чем в 200 фильмах и сериалах, среди них — «Золотые рога», «Белый Бим Черное Ухо», «Москва слезам не верит», «Не родись красивой», «Желтый глаз тигра».

Сын — заслуженный артист России Данила Перов. Семейное положение: разведена. Внук — актер Андрей Перов.

  Всего 203 просмотра